Сонные глазки и пижама в лягушечку

Разве не глупо жаловаться, что у красивого заката нет будущего? И почему любовь обязана к чему-то вести? Она ведь не тропинка в лесу. Она – это сам лес. Дремучий сказочный лес, где танцуют феи, где на ветвях дремлют старые похотливые питоны. Мы все, кроме самых черствых, ни на что не годных сухарей, хотим попасть в этот лес; нас очаровывают его тайны. Но оказавшись там, мы первым делом вызываем лесорубов и бульдозеры, чтобы превратить его в опрятный ресторан или автостоянку. Что ж, наверное, такова плата. Безопасность. Стабильность. Определенность.

что жизнь – это трагедия для тех, кто чувствует, и комедия для тех, кто думает.

Люди, стремящиеся к нищете, столь же пусты и властолюбивы, как и люди, стремящиеся к богатству. И те, и Другие страдают острым недостатком воображения.

Сара Бернар была чудовищно популярна; во время гастролей в Северной Америке все ее спектакли шли с неизменным аншлагом, хотя она не знала ни слова по-английски. Все, что она играла – Шекспир, Мольер или Марлоу, – давалось на французском языке, с которым американцы девятнадцатого века были практически не знакомы. Зрителям перед спектаклями раздавали либретто на английском, чтобы следить за действием. Известно по крайней мере два случая, когда билетеры путали либретто, и в руках у людей оказывался текст, не имевший ничего общего с тем, что происходило на сцене. Интересно, что не зафиксировано ни единой жалобы, ни одного комментария по поводу путаницы. Более того, ни в одной рецензии не упоминается об этих ошибках. В этом месте рассказчик, помнится, пихнул вас локтем. А затем продолжил: – Мы, современные люди, часто с недоумением смотрим на жизнь, пытаясь понять ее смысл; мы наблюдаем за «реальностью», которая разыгрывается перед нами на каком-то незнакомом языке. А либретто всем раздали неправильные: кому Библию, кому Коран, кому Талмуд. Одному достался журнал «Тайм», другому – газеты, шестичасовые новости и «Ридерз дайджест». Мы пользуемся учебниками, телесериалами, ревизионистскими историями, советами психиатров, тайными культами, семинарами, рекламой, авторитетными заявлениями ученых, политических активистов и глав государств. К сожалению, все эти переводы не имеют ничего общего с тем, что разыгрывается в истинном театре нашего существования, а большинству из переводчиков просто опасно доверять. Мы пытаемся уследить за сюжетными поворотами невыразимо сложной трагикомедии, имея на руках либретто дешевых мелодрам и детских утренников. И что самое интересное, никому даже в голову не приходит

Проблема в том, что мы забыли, как работать. Умеем только зарплату получать

Мудростью нельзя обогатиться. Это процесс не обретения, а скорее освобождения. Люди становятся мудрее, когда чего-то лишаются.

Но зачем же унижать свою душу, зачем делать то, в чем вы никогда не достигнете высот? Заурядность – вот какой гадости надо бояться!

Правда, до недавнего времени она служила метафорическим тиглем, в котором различные народы метафорически превращались в высококачественный метафорический сплав, и в этом слиянии талантов, философий и намерений – обновляющихся и возрождающихся – Америка черпала жизненную силу. Но сегодня мало кто из иммигрантов согласен ассимилироваться. Все кому не лень тащат в Америку свои законсервированные культуры и цепляются за них, отказываясь даже учить английский, требуя, чтобы социальные службы новой родины общались с ними на туземных языках! Разумеется, это мешает им найти работу, низводит до статуса жертв, добровольных эгоистов-неудачников, которых левые политические силы используют в своих корыстных целях. Т

Белфорд лежит на кровати, закрыв глаза; в его лице столько скорби, что хватит на три итальянские оперы и еще останется экзистенциалисту на бутерброд.

Филиппинские острова вообще не отличаются самобытностью – национальные особенности сглажены тремя веками испанского господства, пятью десятилетиями сидения в тени американского стального крыла, японской оккупацией, китайской эмиграцией и двадцатью годами радикальной диктатуры.