Прогулки по Средневековью: Война… Чума… Инквизиция

Официальный Рим издает запрет на посещение бань мужчинами и женщинами вместе (исключение — супружеские пары) в 1250-х годах, но, как обычно, строгость законов компенсировалась их неисполнением, а у инквизиции было полно других, куда более серьезных дел, кроме беготни по баням и отслеживания общественной нравственности в таковых. В России аналогичный запрет тоже появился, но значительно позже, см. пункт 16 правил Большого Московского собора 1666–1667 годов.

Вклад Джордано Бруно в науку можно оценить как нулевой, а то и отрицательный — он не открыл ровным счетом ничего нового, на протяжении полутора десятилетий вбивал в головы студентам и желающим обрести «тайное знание» аристократам глупости о герметической магии, метафизике и «волшебстве Древнего Египта», а любые теории, подходящие для продвижения этих мыслей, приспосабливал для себя по методу бузины в огороде.

Сожгли этого «жонглера и непоседу» 17 февраля 1600 года в Риме, на Кампо дей Фьори. После чего про Бруно люди накрепко забыли на двести пятьдесят лет — нет никаких свидетельств о том, что его книги и учение хоть как-то повлияли на дальнейшее развитие науки, философии и даже герметики.

Нервический маг выпадает из истории цивилизации на несколько столетий, чтобы вернуться в виде героизированного и слащавого мифа о невинной жертве клерикалов и удивительном гении, павшем во имя прогресса…

Из мифа о «великом ученом» мы помним, что якобы обвинения строились исключительно на теории Коперника и гелиоцентризме, но, почитав протоколы Священного трибунала, выясняем, что это совершенно не так — лишь в нескольких пунктах упоминается «множественность миров», основной же массив документации посвящен богословию и, конечно же, магии.

Взятые произвольно пятнадцать пунктов из доносов и протоколов трибунала — это лишь мизерная часть зафиксированных документально свидетельств. С таким выдающимся багажом путь был только один — на костер.

Вспомним, о чем мы говорили с самого начала: Джордано Бруно исходно являлся католическим священником и доминиканским монахом, а следовательно, и спрос с него не как с обычного мирянина, впавшего в заблуждения.

Так что же поведал этот беглый «священнослужитель» венецианцу Джованни Мочениго и сокамерникам в тюрьме инквизиции?

Вопреки общераспространенному мифу, Священный трибунал приговаривал обвиняемого к смерти в 2–3 % случаев от общего числа процессов

Увы, но восемь пунктов финального обвинительного заключения, подписанные кардиналами и одобренные папой Климентом, или утеряны, или до сих пор находятся в закрытых архивах Ватикана. Мы в точности не можем сказать, почему многолетний процесс закончился именно костром, а не покаянием, заключением в монастырь или тюремным сроком.

Итак, после доносов Мочениго в действие вступает Священный трибунал, и следствие по делу длится больше семи лет — это для инквизиции колоссальный, выходящий за пределы разумного срок. Казусом Бруно занимались вовсе не провинциальные деревенские священники, а коллегия кардиналов, среди которых был столь выдающийся богослов, как Роберто Беллармино, впоследствии канонизированный. Настолько серьезный подход со стороны Ватикана к процессу над Джордано Бруно ясно говорит, что в руки высшей инстанции папской инквизиции попал уникальный феномен, требующий длительного и самого вдумчивого исследования и изучения.

Кстати, именно в этих записях мы встречаем обвинения Бруно в грубейшем плагиате — его якобы оригинальные лекции взяты едва ли не дословно из герметических сочинений Марсилио Фичино. Оксфордские профессора, услышав что-то знакомое, не поленились найти в библиотеке книгу Фичино и уличить «жонглера» — кстати, в данном слове, тогда имевшем значение «шут», «фигляр», наличествует откровенно уничижительный подтекст, да еще и сопряженный с магией: известно, что шуты связаны с дьяволом и хоронят их за оградой кладбища.