Мария Парр

Часто говорят о чем-нибудь, что лучше этого нет ничего на свете, — так вот, лучше вафель бабы-тети на самом деле ничего в мире нет, серьезно.

Я подумал: вот бы иметь на лбу кнопочку, нажал ее — и исчез. Почему Бог не сделал нам таких? Было бы гораздо лучше иметь кнопочку, чем этот пупок в странном месте.

Если у тебя башка в брюхе, можно под­сматривать в пупок.
Родители всегд

если кому-то грустно оттого, что он скучает без кого-то, значит, он этого кого-то любит. А любовь к кому-то — это самое-самое прекрасное на свете чувство. Те, без кого нам плохо, у нас вот тут! —

Пойми, дружище Трилле, если кому-то грустно оттого, что он скучает без кого-то, значит, он этого кого-то любит. А любовь к кому-то — это самое-самое прекрасное на свете чувство. Те, без кого нам плохо, у нас вот тут! — и он с силой стукнул себя в грудь.

такой противный человек, что по-хорошему его надо бы засунуть в стиральную машину и прополоскать ему мозги.

Из-под ее рук редко выходит что-то красивое, и все-таки ей обычно удается соорудить задуманное.

Мир как будто выдержал бой не на жизнь, а на смерть, и теперь приходил в себя и дышал с осторожностью.

Это сестричка, ребята! Большая и крепкая, как пухлый пупс!

Дедушка сразу взвесил ее безменом — 4790!

До этого дня все было понарошку. Что бы я ни натворил, рядом был взрослый и все исправлял. Но в этот день единственный взрослый лежал на палубе без чувств, истекая кровью. Вокруг было бескрайнее беспокойное море. Я мог костерить жизнь как угодно — никто меня не услышит. Мы остались вдвоем — я, Трилле Даниельсен Уттергорд, и море.