Николай Эдельман

1879 году офицер императорской гвардии Карл Ландсберг убил известного петербургского ростовщика Власова, своего заимодавца и друга. Офицер был обеспокоен тем, что ростовщик собирался расстроить его предстоявшую свадьбу, раскрыв плачевное финансовое положение жениха. Перерезав бритвой горло ростовщику, а затем убив и его служанку, Ландсберг обнаружил, что Власов только что написал письмо, в котором в качестве свадебного подарка преподносил ему прощение всех его долгов

Ключевой чертой, объединявшей эти кружки, было участие представителей всех социальных групп, включая дворян и чиновников, купцов и относительно респектабельных ростовщиков, а также находившихся в тени и избегавших уголовного преследования маклеров, комиссионеров, процентщиков и ходатаев по делам.

Во всех этих случаях непосредственной причиной успеха мошеннических схем служило то, что заимодавцы и кредиторы не находились в непосредственном контакте друг с другом. Это происходило вследствие сильного разрастания российской сети частного кредита к середине XIX века, из‐за чего повсеместными стали финансовые связи между лицами, либо лично незнакомыми друг с другом, либо не желающими заводить такое знакомство. Российские элиты нередко с охотой шли на этот риск. Так, вышеупомянутые братья Глебовы избежали проблем с законом лишь потому, что догадались уничтожить главную улику, в то время как предосторожности, принятые княгиней Черкасской, а также богатыми и влиятельными клиентами адвоката Салтыкова, были вполне разумными: в конце концов, что может быть более надежным, чем нанять известного юриста для того, чтобы проверить своих заемщиков? Тем не менее эти предосторожности не помогли из‐за уязвимости свойственных XIX веку понятий о доверии, респектабельности и деловых неудачах.