Элисабет Осбринк

Совсем раннее утро, такое прозрачное, будто никто им еще не успел попользоваться.

Писатель Томас Манн тоже замечает, что на прежней его родине делаются попытки прикрыть насилие последних четырнадцати лет идеей о благородстве и доброте немецкой культуры. Книга, которую он недавно закончил, повествует о композиторе, который заключает сделку с дьяволом, чтобы достигнуть огромных, новых художественных высот и успеха, но взамен должен отдать способность к любви. Роман рождается из понимания, что буржуазная культура, в которой Томас Манн жил и любил, содержала зародыш нацизма. Идея дурмана сплавляется с идеей антиразума, пишет он. Результат — плачевная судьба Германии.

якорную цепь можно растягивать как угодно, но сняться с якоря невозможно.

Преодолеть молчание невозможно, оно заполнило все кафе.

Мы знаем Вселенную по ее свечению. Свет до сих пор – единственная субстанция, помогающая ее понять.
Но мрак не поддается расчетам. Такой же неизмеримый и неумолимый, как и был миллиарды лет назад.

Людей без суда годами держат в тюрьме, убивают пулей в затылок или отправляют умирать от цинги в арктических лагерях: это называется устранением ненадежных элементов. Такая фразеология нужна, когда ты хочешь называть вещи, но не хочешь их себе представить»

Нынешнюю обстановку можно охарактеризовать как состояние воинственного мира.

Историю детям в берлинских школах не преподают. И связано это не с дефицитом продуктов питания, а с тем, что сама история должна быть одобрена администрацией всех четырех наций-союзниц, а они никак не могут договориться. Ни в чем.

Настало новое время, рожденное из жестокости войны, в тени опасного мира.

Июнь бывает теплым, как кожа ребенка, но эти дни отлиты из стали. Грянула холодная война