Мария Игнатьева

Я полностью отдаю себе отчет в том, что мое счастье отдает эгоизмом, эскапизмом и слепотой-глухотой по отношению к очевидным скорбям человечества. Да, мое счастье — это мое счастье. Я думаю, что такой эгоцентризм вряд ли может помешать другим быть счастливыми

Папина машина была старой, как чертов котел в аду — проржавевшая от влажного климата, побитая от деревенских колдобин, скрюченная от разного бензина, и только аккумулятор всегда был новенький.
И ее цвет темного шоколада не менялся все 35 лет, что она служила папе Росинантом, — хозяин не любил перемен.

Море второй половины дня справедливо считается второсортным — в нем уже наплавались (мама говорит прямо — пописали) миллионы народу, смыли с себя все грехи