Сергей Николаевич

который до визга полюбил эту страну еще тогда, когда его не выпускали дальше Бреста, и этот человек был мною.

Бояться этого естественного рефлекса не надо – бояться надо, когда выворачивать нутро от отвращения ко всему сущему хочется непрерывно месяцев двадцать.

Дымка цветов сияла и над рекой, и в маленьких садах у частных домиков, и на крышах отелей, и в небольших городских скверах. Это делало город нежнее – будто большую толпу военных в зеленой униформе и клерков в серых с искрой костюмах разбавили юными девушками в розовых крепдешиновых платьях с легкими юбками

ранние ростки папоротника – как шеи лебедей-подростков в таком грязном, свалявшемся

редставить степень нашей тогдашней советской обделенности всем несоветским, “чуждым”, “буржуазным”, в том числе кино, – трудно, почти невозможно.

что универсальным языком, на котором мир, еще недавно разделенный линиями военных фронтов, пытался преодолеть свою расколо-тость, стал после войны язык кино

Даже для изобразительного искусства Запада, сильно урезанного после войны в экспозициях, была память о прежних музеях и экспозициях, а на худой конец хотя бы репродукции

в кино мы были оставлены на милость проката; ведь даже громоздкие видеомагнитофоны с кассетами были еще за горизонтом

экран тогдашнего ТВ, даже в присутствии лупы с дистиллированной водой, был мизерабелен

смотреть отрывки было все равно, что знакомиться с Шекспиром по монологу Гамлета и диалогу Петручио и Катарины или полагать, что ты читал Пушкина по двум страницам из ‘"Капитанской дочки” и “Памятнику