Юлий Гуголев

И вот я заливаюсь соловьем,
мечу вам перлы и добытый радий,
но чувствую, что в черепе моем
обосновался, как б’т’ск’ать, Кондратий.
Буквально, разрывается башка.

А мне еще читать два-три стишка.

Но, в сущности, особой нет беды.
Поэт погиб, зато как стало зримо,
откуда и куда ведут следы
сторонников кровавого режима.
Пускай же облучают нас враги.
Мы шапочки надвинем из фольги».

Но, в сущности, беды особой нет, —
нашист вздохнет и сплюнет просветленно, —
ведь ваш так называемый поэт
был плоть от плоти пятая колонна.
Рука Госдепа… Вашингтонский след…
Вопросы есть. Но возражений нет».

За радость дикую – остаться с головой,
дышать и жить, и скрежетать зубами,
сходить с ума, переходить на вой —
кого благодарить ему? Нас с

вами:
меня, Сваровского, Горалик и Лавут, —
всех тех, из-за кого его ебут.

Падежи

Будь, как все, ученик языка,
ведь наука его легка
и экзамен его не сложный.

Ты коней пока придержи,
знай зубри себе падежи:

ИМЕНЯТЕЛЬНЫЙ,
ВЫРОДИТЕЛЬНЫЙ,
ПРЕДАТЕЛЬНЫЙ,
ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ,
ВЫЧОТВОРИТЕЛЬНЫЙ
и БРЕДЛОЖНЫЙ.

Послушай, далёко, во львиной утробе
обглоданный бродит жираф…)

где этот вечер, гроза, этот вид из окна —
только фрагменты, которых не вырезать в фильме.
Все эти годы ты смотришь глазами сухими,
слышишь, как Лёля кому-то кричит, что «война,

Узри и испытай культурный шок,
конкретный ахуй и разрыв шаблона,