Софья Ролдугина

– Сердце отдают не потому, что хотят что-то получить взамен, – произнёс он негромко. – Тем более – детям…

Есть области, мой любезный друг, где магию применять нельзя – покер, например. Или любовь. Это потом дорого обходится.

Никогда не говори правду, если не уверен, что её не обратят против тебя.

при взгляде на её напряжённое лицо казалось, что она про себя скрупулёзно подсчитывает: хватит ли денег на свежую курицу или придётся брать лежалую?

там, где у режиссёра есть замысел, логика молчит

– Я думаю, что мы и на этой твоей вечеринке найдём тихий уголок только для себя. Ты никогда не занимался сексом в публичном месте?

– Эй, натуральный блондин… ты ведь серьёзно предлагал заняться сексом в публичном месте? Или дразнил?

– Дразнил, – Моор с улыбкой погладил его по волосам, затем скользнул пальцами под подбородок, заставляя запрокинуть лицо вверх. – Ты же чистюля. Душ, презервативы, шёлковые простыни...

– Ну, в душ я сходил перед отъездом. И подготовился, ну, в том самом смысле, – Шай встретился с ним взглядом, чувствуя, как к щекам приливает жар. – И угадай, что у меня есть в кармане пиджака. Подсказка: это не шёлковая простыня.

Когда всё это закончится, мой принц, я увезу тебя на север. Не тот, который на картинках, праздничный и безопасный, нет; на свою настоящую родину. Туда, где с наступлением темноты в чёрном небе вспыхивают шёлковые полотна, невесомые, как свет. Там есть деревня; несколько десятков домов, которые отапливаются дровами – и подземным теплом. Глубоко под ними бьют горячие источники; вода выведена выше и наполняет купальни. Там нет электричества; из освещения только переносные лампы и свечи. Около очага пол там застелен мехами в несколько слоёв, да, мягкими белыми мехами, и рука утопает в них... А снаружи ночь длиной в целую зиму, и колючий снег, и ветер; если выйти на порог, то сначала кажется, что дышать невозможно вовсе. Голос застревает в горле; ресницы смерзаются. На таком холоде человек быстро становится хрупким, как стекло… А в доме тепло, и пахнет дымом, и горячими лепёшками, и вином. В купальню можно бросить горсть цветов, и тогда пар наполнится сладостью быстротечного северного лета; если провести в воде слишком много времени, то кожа станет розовой и очень чувствительной – каждое прикосновение как откровение, тело непослушное и такое лёгкое одновременно… Я бы хотел отвезти тебя туда… отвезти домой.

Альма появилась в дверях аккурат в ту секунду, когда он наклонился к Моору, чтобы поцеловать его в уголок рта.

– Я сам виноват, что оставил двери открытыми, – вздохнул Шай, не уточняя, что он вернулся буквально с порога, потому что кое-кто слишком соблазнительно развалился на диване; судя по ухмылке этого «кое-кого», поза была выбрана вполне сознательно. – Ты точно не пойдёшь с нами?

– Нет, – сонно откликнулся месмер, так и не удосужившись открыть глаза. – Ступай, я подремлю ещё. Только дай мне, что собирался.

– Что дать? – наигранно удивился Шай. – Не представляю, что ты имеешь в виду… м-м… хмф…

Альма деликатно отвернулась, дожидаясь, пока они разорвут поцелуй.