Луи Фердинанд Селин

Отсюда уже никто не выйдет: Ваша судьба свершится! Как-нибудь вечером! В безумном смерче аккордов: Тот сумасшедший наверху вытащит и вашу карту: "Три карты"! Офицер ставит на все: Что там за движение?: Прямо из ада: выскакивают черти с хвостами из пакли, подпрыгивают, дрыгают ногами: все надежды, утраты, муки совести сплетаются в один узел: всю сцену захлестывают волны безумной ненависти: Начинается дикая сарабанда! Из объятого пламенем оркестра доносятся мучительные звуки скрипок: вы чувствуете приближение опасности: старая карга: воет!

со сверкающими на солнце болтающимися на жирной груди орденами: с голой "тыквой" Ленина посередине

Путешествовать – полезно, это заставляет работать воображение. Все остальное – разочарование и усталость. Наше путешествие целиком выдумано. В этом его сила

Вид у парижан всегда занятой, а на самом-то деле они просто гуляют с утра до ночи

войной нужно остаться наедине, как я в ту минуту, чтобы рассмотреть ее, стерву, анфас и в профиль.

С войной нужно остаться наедине, как я в ту минуту, чтобы рассмотреть ее, стерву, анфас и в профиль

Едва холод и труд перестают держать нас в узде, отпустив на минуту свои тиски, в белых обнажается та же правда, что на живописном пляже, когда море отступает: тяжелая вонь луж, крабы, падаль, нечистоты.

Когда ненавидеть можно без всякого риска, это чувство легко пробудить в глупых людях: причины для него возникают сами собой.

Умного тщеславия не бывает. Оно инстинктивно. Нет человека, который не был бы прежде всего тщеславен. Роль восхищенного подпевалы – практически единственная, в которой люди не без удовольствия терпят друг друга.

Небо над судном – такая же патока, размокший черный пластырь, на который я с завистью косился. Для меня нет большей отрады, чем возвращаться в ночь, пусть даже в поту, со стонами, в любом состоянии.