Любовь Карцивадзе

Женщины – это отвал башки. День ото дня на их долю выпадает такое, что любой мужчина лег бы и загнулся, но женщина только ожесточается и идет дальше. Тот, кто утверждает, будто не любит сильных женщин, обманывает сам себя: он любит сильных женщин, которые умеют мило дуть губки и сюсюкать детским голоском и под конец упрячут его яйца в косметичку.

Если тебе это еще неизвестно, приятель, запиши и выучи наизусть: правда не всегда совпадает с тем, что написано в твоих любимых правилах.

Я до сих пор втайне горжусь тем, как мы с Рози друг друга любили. Учиться нам было не у кого – ни из ее, ни из моих родителей блестящих образцов успешных отношений не вышло, – и мы учились друг у друга. Ради любимой можно научиться сдерживать свой взрывной нрав, справляться с неясными страхами, которые пугают до потери пульса, вести себя по-взрослому, а не как подросток-кроманьонец, – и станет по плечу такое, что и не снилось.

Как ни крути, мир всегда тебя обыграет – он хитрее, быстрей и куда более жесток.

По мнению моего отца, мужчина должен знать, за что он готов умереть.

По мнению моего отца, мужчина должен знать, за что он готов умереть. Если не знаешь, то чего ты стоишь? Грош тебе цена. Ты вообще не мужик. Мне тогда было тринадцать, а он на три четверти уговорил бутылку скотча “Гордонз”, и все-таки поболтали мы славно. Насколько я помню, он готов был отдать жизнь: а) за Ирландию; б) за свою десять лет как преставившуюся мать и в) за то, чтоб проучить эту суку Мэгги Тэтчер.

Яппи, – припечатала она диагноз. – Оба работают айтишниками, что бы это ни значило. Не поверишь, помощницу взяли по хозяйству. Где это слыхано? Молодую какую-то, из России, что ли, – в общем, из этих. Имя – язык сломаешь.

В итоге меня занесло в “Нед Келли” на О’Коннелл-стрит, где я напропалую резался в бильярд с тремя русскими парнями, которые были не сильны в английском, зато сумели распознать интернациональные приметы горя

ослепительная боль выжгла мой разум добела.

Она отбросила фразу, как горящий уголь,