Брайан Глэнвилл

их иногда собирается так много, что они словно нависают над тобой, грозя сорваться, как лавина или что-то в этом роде. Полевые игроки часто говорят, что совершенно не замечают зрителей. Им-то хорошо, они все время бегают, никогда не стоят на одном месте и подходят близко к трибунам, только когда игра идет возле боковой линии. Но у вратаря нет выбора — он привязан к своим воротам

Где-то в душе я, наверное, поставил на всем этом крест, чтобы как-то защитить самого себя.

футбол может дать тебе все это! Вот это жизнь: езди всюду, смотри, и все даром — просто за то, что ты делаешь дело, о котором мечтал всегда, о котором мечтают миллионы ребят. И это как раз заставляло меня все больше и больше волноваться о будущем, ведь я знал, как много могу потерять.

Он был неплохой парень, настоящий брамми, с таким смешным акцентом, как у них у всех. Вообще в нашей команде полупрофи и юниоров были все: несколько шотландцев, три-четыре джорди, парочка ребят из Ланкашира я совсем немного лондонцев, как я.

Поджимай колени, когда выпрыгиваешь за мячом, сынок.
— Спасибо, мистер Воган, — оказал я.
— «Гарри» вполне достаточно, — сказал он и добавил: — лишний раз подумают, прежде чем идти на тебя, эти форварды. Вратарь должен защищать себя. И чем выше, тем больше.
Тогда я подумал, что он имеет в виду, «чем выше прыгаешь», но потом понял, что он сказал это про лигу. Чем больше видишь, чем лучше играешь, тем больше поражаешься: на что они только не пускаются, чтобы переиграть тебя.

Время от времени я слышал, как старик ворчал: «Вы, дети, не понимаете, как вам повезло. Когда я был в вашем возрасте, у меня не было того, не было этого, а если я хотел пойти на футбол, то должен был копить деньги на билет три недели». Возможно, это было так. «о как можно ожидать от нас, что мы это поймем? Мы ведь можем понять только то, что сами испытали. И это вовсе не значит, что мы ничего не ценим; мои папа и мама прекрасно ко мне относятся, и к ним всегда можно прийти и поговорить о разных делах, но они не понимают, что все, что у нас есть, оно есть сейчас, а сейчас — это все, что мы знаем о жизни.

— А ты не боишься, что они дадут тебе от ворот поворот?
— Кто знает, — ответил я.
— Ты всегда осторожен, Рон, — улыбнулся Майк, — этим-то ты мне и нравишься. Ты скромный — это хорошо.

Центрхавом у нас был Питер Мортон, он играл за сборную Ирландии — большой и сильный, очень мощный, один из тех, кто почти всю игру проводит на пятой точке, выполняя подкаты, чего я никогда не любил, потому что такой игрок в любую минуту может провалиться.

мне стало так противно, что я готов был повернуться и уйти. У вратарей такое бывает — либо когда кто-то тебе все напортит, как тогда, либо когда сам наворочаешь дел и становишься сам себе противен. В таких случаях надо как-то продержаться, пока это пройдет: обычно до первого хорошего броска.

замечал это несколько раз: что-то у тебя пропадает — то ли амбиции, то ли еще что-нибудь. Ты уже привык приходить и сидеть в запасе на играх первой команды, а в конце недели получать деньги. Двадцать восемь лет — не так много для вратаря, но все зависит от того, что именно ты делал все эти годы.