Дмитрий ФакOFFский

Литр водки быстро заканчивается. Явно мало. Мы переходим на пиво. Потихонечку пьем, играет музыка, не совсем то, что нужно, но с пивком пойдет. Какие-то разговоры, анекдоты. Короче, как всегда…

– Факер, а как ты думаешь, у человека есть душа? – сдвинутые алкоголем и наркотиками мозги понесло на размышления о вечном.

Хрен с чего, но этот вопрос был сейчас для меня самым главным.

– У меня есть целая теория на это счет, – Факер развалился на деревянной скамейке, и я настроился на долгую беседу, – по-моему, у человека действительно есть душа, и душа эта соотносится с телом так же, как член со спермой. То есть, пока есть сперма, его прет и он стоит. Трахается, трахается и потом бац! – член остается на месте, а сперма улетает к черту. Без спермы член опадает и съеживается. Такие дела. Но самое страшное не в этом. Ужас ситуации в том, бруда, что член без спермы – такая же бестолковая

– Круто тут у тебя, – сказал Лэдди, попивая пивко, – флаг прикольный, – он показал банкой пива на британский флаг, растянутый на всю стену.

– А, это, когда с «Ливерпулем» два года назад играли, у приезжих лохов забрали, – улыбаясь, сказал я, с ностальгией вспоминая былые времена, – британские фанаты – классные парни, если это касается культуры боления на трибунах. Если же дело доходит (а оно доходит почти всегда!) до перемаха, бритиши нам не конкуренты, во всяком случае на нашей территории. Гы-гы.

«Круче нас – только яйца», – они так считают.

возрастом мы все начинаем ощущать физиологическую неспособность высказаться кому бы то ни было, но алкоголь может хоть отчасти исправить положение

Всем нужно одно и то же. Все одинаково. Все мы - одинаковы.
Разница лишь в размере и времени, которое необходимо к доступу

После двадцати жизнь заканчивается. Начинается существование. Вплоть до самой смерти. Психологи называют это "переходным возростом", "депрессией среднего возраста" и так далее. Нам рассказывают, что, типа, жизненные ритмы меняются, организму необходимо привыкание, переоценка ценностей и взглядов, и все в том же духе. Чушь все это собачья! Себя не обманешь, все действительно заканчивается, чувак. Обретая аморфную свободу, ты теряешь себя, растворяясь в обществе, сливаясь с фоном собственного города. У тебя есть определенный временной отрезок, который измеряется годами, возможно, если повезет, их десятками. Ты наполняешь отведенное тебе время тем, на что ты способен. Ты пьешь, принимаешь наркотики и трахаешь девушек. Те же, кому повезло меньше, бесцельно дрочат дни напролет перед мелькающей на экране монитора порнографией. Хотя, какая на хуй разница? Неважно, сколько пинт пива ты успеешь влить в себя, и сколько дырок насадишь на свой член. Финал все равно один. Ты зависим. От системы и от времени. С каждой секундой ты теряешь все больше и больше. Вернуть что-либо - невозможно. Напивайся, трахайся и забивай свои мозги наркотой. Останавливай мгновение, одним словом. Меньше думай и живи всегда, пока еще есть силы. И помни, что ты не вечен

Иван лежал на спине и смотрел в небо. Март хмурился. Было сыро. Вчера шёл дождь.

Внутри у него всё клокотало. Он несколько раз пытался встать, но потом оставил эту затею. Разбросав по асфальту руки и ноги, Иван закрыл глаза.

Из забвения его вывел чей-то пинок в бок.

– Разлёгся тут! – гневно крикнули ему.

– Иди к чёрту! – огрызнулся Иван.

Он снова попытался сесть. Кровь ударила в голову. Закружилось небо. Иван упал без сил.

– Господи ты, Боже мой! – заскрипела какая-то старушка.

– Уйди, мать! – он вяло махнул рукой.

– Ужас! – ахнула мамочка с коляской.

Вокруг мелькали сотни ног спешащих по ярмарке людей. Большинству из них было на Ивана наплевать.

На пару минут его оставили в покое. Иван почувствовал, что снова отключается. Он задёргал головой и крикнул кому-то:

– Отойди, зашибу!

Утром жена послала его за картошкой и салом. Иван купил всё, что нужно. По дороге домой он заглянул к мужикам из родного села. Те приехали в город торговать курятиной. Один из них предложил самогонку. Иван и раньше выпивал с ними, но по чуть-чуть. В этот раз, заговорившись, он выпил больше обычного. Да и самогон был ядрён.

Попрощавшись, уже шатаясь, Иван добрёл до другого края ярмарки, где и упал между торговыми рядами.

– Нужно полицию вызвать, – проворчал кто-то, поспешно удаляясь.

– Стукач! – вышел из оцепенения Иван.

Полиция не приезжала. Или её так никто и не вызвал.

Прошёл час. Время перевалило за полдень. Ивану немного полегчало. Он уже перестал отключаться, но подняться всё ещё не мог. Предприняв ещё пару попыток и почувствовав, как тошнотворно вертится вокруг него весь белый свет, Иван сдался.

Он подумал о мужиках из родного села. До них было метров пятьсот. Иван понадеялся, что, возможно, кто-то из них будет проходить мимо. Например, на остановку автобуса за сигаретами. Но никто не шёл.

Иван пытался ползти. Но, едва попробовав перевернуться на живот, почувствовал, как его безжалостно мутит.

Ближе к обеду покупателей поредело. Торговцы, разбрасывая вокруг мусор, начали собирать свои ряды.

Иван ещё на какое-то время вздремнул. Ему снилась жена: во сне она ругалась, театрально размахивая руками.

На него уронили картошку. Не разобравшись, Иван принялся лупить мешок кулаками.

– Убью, сука! – злобно хрипел он.

– Полоумный! – толстая торговка не без труда отобрала у него товар.

На прощание она сильно наступила Ивану на запястье.

– У-у-у! – заскулил он.

Несмотря на боль, его снова начало вырубать. На этот раз снов не было. Иван провалился во тьму.

Очнулся он, когда солнце уже начало прятаться за грядой шестнадцатиэтажных муравейников. Кто-то лизал ему лицо. Иван испуганно открыл глаза: над ним склонился чёрный лохматый пёс.

– Уйди, чучело! – прикрикнул на него Иван.

Собака весело гавкнула и лизнула его ушибленную руку.

Проспавшись, ему удалось встать: нерешительно, хватаясь за пустой прилавок, Иван поднялся на ноги.

Сумки с продуктами не наблюдалось. Он похлопал себя по нагрудному карману: кошелёк был на месте. Вспомнив о жене, Иван обрадовался, что предусмотрительно оставил дома мобильный телефон.

Пошатываясь, он сделал несколько шагов. Пёс не отставал.

– Прочь, зараза, – лениво отмахнулся Иван.

Он полез в карман спортивных штанов и нашёл там недоеденный кусок сала с хлебом.

– Жри! – Иван швырнул закуску собаке.

Пёс жадно проглотил угощение и продолжил ластиться.

– Морда ты, – добродушно хмыкнул он.

Качаясь, Иван побрёл домой. Виляя хвостом, собака бежала рядом.

Сменившиеся в туалете девушки продолжали равнодушно курить и блевать, не обращая никакого внимания на их достаточно эмоциональное и шумное поведение. Находясь в собственной матрице, они чувствовали себя абсолютно счастливыми в выбранной системе координат бездумного, но приятного существования среди подобных себе девушек и парней, готовых наполнять их жизни новыми, приятными впечатлениями. Чужие проблемы их совершенно не волновали. Их кармы были полностью защищены от всех внешних негативных факторов, способных, разве что, испортить настроение в один конкретный вечер, что было уже само по себе ужасно.