Гвен Купер

единственный язык, достойный жизнеописания Гомера, — это язык героического эпоса. Ведь он не просто кот, а кот, который жил вопреки. Бездомный, сирота, в две недели от роду лишился обоих глаз и никому не был нужен, особенно когда стало понятно, что уж кто-кто, а этот выкарабкается. Иногда он представляется мне не просто героем, а супер­героем из детского комикса. Тот, спасая слепого, потерял зрение сам, а взамен приобрел сверхспособности во всем, что касается органов чувств. Подобно этому герою, полагаясь исключительно на уши и нос, Гомер мысленно наносит на «карту памяти» все пространство комнаты, где он побывал хоть однажды. И уже на второй раз с явной лег­костью преодолевает или обходит любые преграды. Эта способность не столько побеждает законы природы, сколько, наоборот, ими и диктуется.

за каждым интуитивным шагом в черной пустоте мира стоит чудо. И называется это чудо отвагой. Нет ни поводыря, ни тросточки, ни опознавательных знаков, предупреждающих о размерах или степени подстерегающей его опасности. Другие мои кошки, поглядев в окно, понимают: у мира, в котором они живут, есть пределы. Этими пределами и ограничивается их познание. А вот мир, в котором живет Гомер, безграничен и неисчерпаем для познания. Любая комната, где бы он ни оказался, содержит великое множество неизвестных величин с собственным содержанием. Она превращается для него в бесконечность. И, имея лишь умозрительное представление о соотношении времени и пространства, каким-то образом он вырывается за пределы и того и другого.

Я всегда придерживалась того мнения, что двое людей, которые решили жить вместе, должны найти себе новую квартиру, а не предлагать одному из партнеров переехать к другому.

еловеческие существа, по моим наблюдениям, охраняют свою территорию так же ревниво, как кошки. И лучше всего задушить в зародыше всякие разговоры типа «Я всю жизнь храню свои (подставьте нужное) в этом шкафу».

Сказать, что он воспринимал все это как маленькое чудо, означало бы удариться в антропоморфизм. Но мозг котенка слишком уж отличается от человеческого. Если на то пошло, именно я расценивала происходящее через призму чуда. Особенно когда задумывалась, где был котенок до того и где оказался бы сейчас, если бы по неведомой прихоти судьба не свела нас вместе. Но здесь Гомер был счастлив — что правда, то правда. Иногда, когда я наблюдала за ним, меня и саму накрывало волной безотчетной радости. И я тут же спохватывалась, ведь за радостью новой волной накатывало и другое чувство. Отныне только я в ответе за то, чтобы его счастью больше ничто не угрожало. Я, и никто иной.
— Я сделаю все, чтобы твое

нет ничего невозможного, если есть взаимопонимание и взаимодействие

за каждым интуитивным шагом в черной пустоте мира стоит чудо.

Всякий раз он заставляет взглянуть на него заново, будто впервые.

Что мы называем чудом? Когда ты в безнадежном положении и ничего хорошего уже не ждешь.

нет ничего невозможного, если есть взаимопонимание и взаимодействие