Евгений Штейнер

Почему же именно паровоз оказался отмечен столь благосклонным вниманием агитаторов и популяризаторов строительства нового мира? Видимо, для мифопоэтического менталитета идеологов революционных преобразований именно паровоз явился этаким волшебным ковром-самолетом, стальным конем, словом, социалистической ваханой — божественным носителем, на котором с комфортом могли отправиться от беспросветного прошлого к светлому будущему широкие массы трудового народа. Поскольку в большевистский рай должны были попасть решительно все (кому, разумеется, позволяло социальное происхождение), то и вахана, соответственно, должна была быть мифологически мощной, в тысячи лошадиных сил. Кроме паровоза, влекущего за собой десятки вагонов, на эту роль претендовать больше ничто не могло.

Ту эпоху, символом которой стал паровоз, можно назвать, пользуясь термином Владимира Паперного, эпохой «Культуры Один». Ее основной характеристикой является непрерывное движение: вечный бой, перманентная революция, тотальное перемещение, земля дыбом [225].

Вокзал становится как бы символом жизни в Советском государстве и наиболее типическим, конденсированным ее воплощением. Изображая вокзальную неразбериху и сумятицу, художники и литераторы давали модель жизни, плохо приспособленной для жизни. Впрочем, увлечение «базаром-вокзалом» было, скорее всего, неотрефлексированным и лишь слабо намекало в отдельных случаях на кукиш в кармане [227].