Жизнь мальчишки

Беспокойство было образом жизни моей матери. Она беспокоилась о погоде, ценах на бакалейные товары, из-за поломки стиральной машины, загрязнения русла Текумсе бумажным заводом в Адамс-Вэлли, о ценах на новую одежду — обо всем, что происходит вокруг. Мир представлялся маме огромным, почти безразмерным стеганым одеялом, швы которого постоянно расползаются. Ее беспокойство исполняло роль иголки, которой можно было залатать эти опасные швы. Если ей удавалось вообразить наихудший, трагический вариант развития события, то она, казалось, обре­тала некий контроль над ними. Как я уже говорил, это был ее образ жизни, способ мышления. Отец мог просто бросить горсть игральных костей, когда требовалось принять решение, тогда как мама часами испытывала мучительные сомнения. Я думаю, что они таким образом уравновешивали друг друга, как и подобает любящим

Никто в целом мире не сможет понять, куда он идет, пока у него не окажется под рукой карты тех мест, которые он уже успел посетить.

Проводить жизнь в пути, странствовать, повидать королей: Люд­вига, Николаса, Зантаса, Дэймона, Фаррона, Берла и Свейна. Совершить путешествие к замку из красного песка и к тому, что вытесан из голубого дуба, к огненному дворцу и, наконец, к са­мому прекрасному из них — сложенному из фигурных облаков. Странствовать и странствовать, оставляя за спиной планеты и звезды, всюду находя одно свое имя в книгах гостей. Одинокий путник оставил этот мир. Ему не суждено вернуться.

как Элвис Костелло, «U2», Шинейд О’Коннор, «Конкрет блонд», «Симпл майндс» и «Технотроник». Должен признаться, что иногда я испытываю тягу к классике рока, такой как «Лед Зеппелин» или «Лавин спунфул».

Я не знал, что такое настоящая ненависть, пока не прочитал, что на свете есть люди, которые запросто могут принести в церковь бомбу и взорвать ее в воскресное утро, убив маленьких

Ее густые брови походили на гусениц, а несимметричные черты наводили на мысль, что некто пытался сбить пламя с ее лица плоской стороной лопаты

Всю жизнь, насколько у меня хватало сил, я старался не постареть. Сама по себе эта работенка не из легких.

Я понимал, что мой отец не мифический герой, не супермен, а просто хороший человек — одинокий путник, бредущий через пустыню страдания.

на крыше здания суда пронзительно завыла сирена гражданской обороны. Отец одевался с такой поспешностью, что напялил на себя белье задом наперед, и, вскочив в пикап, помчался выяснять, в чем дело. Я же спросонья решил, что русские все-таки начали нас бомбить.

я открою тебе один секрет, Кори. Хочешь узнать его?
Я кивнул.
— На самом деле, — прошептала миссис Невилл, — никто никогда не взрослеет.