Китайская история

когда небо из серого превратилось в голубое, с кремовыми пузатыми облаками, все уже знали, что как Франц Лист был рожден, чтобы играть на рояле свои чудовищные рапсодии[3], ходя Сен-Зин-По явился в мир, чтобы стрелять из пулемета. П

Ну, уж небо было хуже всего. Серое-пресерое, грязное-прегрязное...

Примером может служить повесть Вс. Иванова «Бронепоезд 14-69».

Вольноопределяющийся китаец по матери знаменито кроет!

Лохматый, как ушастая шапка, пренеприятный ветер летал под зубчатой стеной.

«Расстреляли несколько китайцев. Большевики поставили их на карауле в разных местах на Южном вокзале и... забыли снять с караула. Когда пришли деникинцы, — они стояли на местах, ничего не понимая, и только твердо помнили, что снять их может только их разводящий. Очевидец рабочий рассказывал мне, что одного из этих несчастных застрелили при нем. Он до конца не отдавал винтовку»

Настька — есть. Настька, красавица неописанная, шла по хрустальному зеркалу, и ножки в башмачках у нее были такие маленькие, что их можно было спрятать в ноздрю. А Настькин сволочь, убийца, бандит с финским ножом, сунулся было в зал, но ходя встал, страшный и храбрый, как великан, и, взмахнувши широким мечом, отрубил ему голову.

В агатовых косых глазах от рождения сидела чудесная прицельная панорама, иначе ничем нельзя было бы объяснить такую стрельбу.

— Ну, ну! Китаец, это я понимаю. А вот звать как тебя, камрад? А? Ходя замкнулся в лучезарной и сытой улыбке. Хлеб с чаем переваривался в желудке, давая ощущение приятной истомы.

— Ваня! Вали сюда! Вольноопределяющийся китаец по матери знаменито кроет!