Запчасть импровизации

Когда человек превращается в птицу,

То кто-то всегда превращается в клетку.

Когда человек превращается в птицу,

То кто-то всегда превращается в небо

Не жалея ни смерти, ни отчества,

Пробираюсь по букве вперед,

Жизнь на белом листе как пророчество,

И любовь как обратный отсчет.

Сколько прожито слов в заблуждении,

Сколько фраз помогало мне встать…

Я курю на балконе сомнение,

Выплетая небесную гладь,

И в тяжелую форму звучания

Заключаю себя… Напиши

На стекле мое имя дыханием,

Как постскриптум ушедшей души.

Утомленные лица врастают в дома

И из стекол плывут равнодушно и горько.

Расскажи мне, как бьешь эти стекла одна,

И осколков их взглядов, и рук этих, сколько?

Улыбнешься, стряхнув отчуждение с плеч,

Промолчишь, обнажая созвездья дыханьем?

Не согреть на груди и в руках не сберечь,

Только видеть в глазах силуэт мирозданья.

И я снова приду к тебе, как и тогда,

Опущусь на колени в пыли наших судеб,

Снова будет огонь, снова будет звезда,

Только боли той старой, забытой, не будет.

Не за красивые слова

И не за образ идеала,

А потому, что ты была.

И потому, что ты искала.

Лишь потому, что ты жила

По-настоящему, без меры,

Как все, краснела от стыда,

Как все, искала себе веры.

Но столько странной красоты

И искренности было в этом,

Что я писал тебе стихи

И упивался твоим светом.

Любовь небесная, как Бог,

Любовь, не знающая края,

Переступившая порог,

Любовь земная…

Как важно сделать шаг из лодочки печали,

Из душных погребов прогорклой суеты,

И выбив дверь на свет, слегка пожать плечами,

Заглядывая вдаль, сжигая все мосты

К бессонницам и снам, к невымытой посуде,

К неубранной судьбе, застеленной зимой,

К тревогам и счетам, к потерям и простудам,

И к фразе «все равно», владеющей душой.

Как важно сделать шаг. Как важно и как просто

Поднять глаза наверх и сплюнуть оземь пыль,

Забившуюся в рот бессмысленным вопросом,

Со вкусом сигарет, бензина и толпы.

Как сложно сделать шаг, банальный шаг на волю.

Найти его внутри, попробовать понять

Себя как эпилог ко всей прожитой боли,

И снова полюбить, и снова устоять.

Как хочется дышать и просто быть счастливым,

Как хочется навек покинуть этот мрак,

И ты стоишь один, предчувствуя бессильно,

Как сложно и легко, как важно сделать шаг.

Я всего лишь ребенок печали.

Я дитя философских систем,

О которых тебе промолчали.

Я владыка обшарпанных стен.

По колено коснувшийся тлена,

Поколение выберу сам.

Поклонение прожитой тени

Плену лени сполна я воздам.

Ты будешь меня ждать. А может, нет.

Любая вариация неплохо.

Все проходит. Но вдруг беспощадной волной

Догоняет в пути одинокие души,

И мы смотрим назад, и мы рвемся домой.

А потом исчезает, оставив в нас лужи

Прошлых бед и побед, доброты и невзгод,

Омут памяти, стертой прошедшими днями.

Все проходит. И даже седой небосвод

Каждый миг безвозвратно меняется нами.

Все проходит. Проходим и мы. Навсегда?

Или будет то время, когда мы вернемся?

Смех детей. Боль взросления. Чьи-то глаза…

Мы всех вспомним. Мы все отдадим. Мы сочтемся.

Все проходит, но тут же, как будто бы вспять,

Повторяется снова, вот только… иначе.

Можно снова спасти. Можно снова распять.

Все пройдет и исчезнет. А время оплачет.

Искать своих среди каких-то чуждых,

Боюсь, мне не позволит мой же стыд.

Я путаюсь в своих наивных чувствах,

Забывшись в хороводе суеты.

И мы хороним, ожидая муки,

А быт опять всё ставит на места:

Отставив горе, мы вернёмся в скуку,

Где жизнь как жизнь: огромна и пуста.

Отпели. И отплакали. Довольно.

Ушедшие не встретятся в пути.

И то, что отзывалось раньше болью,

Нам в закоулках сердца не найти.

Мы чем-то были, верили, теряли,

А оглянувшись, грустно промолчим.