Мировой кризис

То, что мы добыли оружием за полгода – говорит Мольтке – придётся защищать оружием полвека, чтобы не потерять снова.

Гнев плохой советник», – эта банальная пословица невольно приходит на ум, когда читаеш

«Создавать Лигу наций без России не имеет смысла, а Россия все еще находится вне нашей юрисдикции. Большевики не представляют России, – они представляют лишь интернациональное учреждение и идею, которая совершенно чужда и враждебна нашей цивилизации»…

за всё время учёбы и службы от морского офицера не требуют прочитать и единой книги о морской войне, он не должен выдержать и самого примитивного экзамена по военно-морской истории

Морские офицеры, наравне с клерками, живущими при министерстве, перешли на круглосуточный режим работы; в Адмиралтействе или поблизости постоянно дежурил кто-то из морских лордов. Теперь, в любой час дня или ночи, в рабочие, праздничные и каникулярные дни, офицер, не теряя времени, мог передать морскому лорду тревожное сообщение.

в сущности, кронпринц был не лучше и не хуже любого из юных кавалерийских субалтернов средних достоинств: он не прошёл обычное горнило частной школы, равно как и не был закалён заботой о средствах к существованию

Откроем историю Европы с новой главы: 18-го января 1871 года, Версальский дворец, германский триумф, провозглашение единой немецкой империи. Звучат слова: “Европа потеряла госпожу и обрела хозяина.” В мир вошла молодая, могучая держава с основанием в обильном населении, вооружённая науками и познаниями, организованная для войн и коронованная победой. Истощённая, побитая, расчленённая, одинокая Франция, обречённая решительным и усугубляющимся демографическим упадком, лишилась Эльзаса, Лотарин

Германия тащила всех за собой, в жерло вулкана, бряцая оружием, упорно, безоглядно и грубо. Это истина, но непременное и яростное негодование России и Франции двигалось Германией и ею же двигало. Что могла предпринять Британия?

Угроза войны все еще не исчезла из мира. Старинная вражда исчезла, но барабанный бой новых международных конфликтов уже звучит в воздухе. Тревоги Франции и обиды Германии успокоены только отчасти. Над широкими равнинами восточной и центральной Европы с их многочисленными новыми и высоконационалистическими государствами еще витают оскорбленные тени Петра и Фридриха Великого, и память тех войн, которые они вели, еще жива. Россия, сама превратившая себя в изгоя среди народов, точит штыки во мраке арктической ночи и механически провозглашает вновь и вновь философию ненависти и смерти. Но после Локарно надежды основываются уже на более прочном фундаменте. Ужас перед только что миновавшей войной еще долго будет продолжаться

16 октября 1925 г. на берегу тихого озера представители четырех великих западных демократий дали торжественную клятву во всех обстоятельствах сохранять мир между собой и действовать сообща против каждого государства, которое нарушило бы условие и предприняло бы нападение против одного из братских государств. Выработанный в Локарно договор был окончательно подписан в Лондоне же, как это и должно было быть, потому что именно в Англии и возникла идея такой политики, а затем договор был ратифицирован парламентами всех заключивших его государств. Он был тщательно согласован с уставом Лиги наций, в совет которой в результате вошла Германия