У подножия вулкана

Плюшки эти, нежные и вкусные, выпекал младший кок. Хью жевал их с глубочайпшм презрением. Можно ли вообразить, чтобы Морской Волк уселся в четыре часа пить чай с плюшками!

Даже если они каким-то чудом возродят надежду вновь начать совместную жизнь, надежда эта зачахнет в безводной пустыне отчуждения и слишком долго придется ждать, хотя бы для соблюдения гигиены, в силу низменных, постыдных обстоятельств.

Страшней всего это молчание.

Где же обрести любовь? Ниспошли мне подлинное страдание. Верни мою былую чистоту, прозрение таинств, все, что я предал и потерял... Ниспошли мне подлинное одиночество, дабы я мог истово молиться. Дай нам обрести счастье, все равно где, только бы вместе, только бы не в этом, проклятом мире. Испепели мир

Дай же мне пасть еще ниже, дабы я узрел истину. Научи меня снова познать любовь, любовь к жизни

Разве есть в человеке что-нибудь, кроме ничтожной души, которая поддерживает жизнь в трупе? Душа!

Конечно, твоя текила — действенное средство, но известно ли тебе, что пока ты там борешься против смерти, или уж не знаю, какая еще блажь взбрела тебе в голову, пока ты даешь волю своим мистическим или уж не знаю каким способностям, пока ты всем этим упиваешься, известно ли тебе, скольких жертв стоит иметь с тобой дело всем остальным и даже мне, да, мне, вот в эту самую минуту?

Устав от свободы, дал он себя оседлать и взнуздать, а там, глядишь, и до смерти загнать

Об алкоголе. О безумии. О давлении спинномозговой жидкости. Мы старались идти друг другу навстречу.

Конечно же, я тебя люблю. Но... — «Но я никогда не смогу до конца тебя простить»