В деревне, наверное, никто и не знал его имени — все звали Макарычем. А сколько ему лет — тоже никому не известно, да и сам старик говорил, что не считал их, а десятину свою пахал еще тогда, когда колхозов не было. И пожил бы дед еще, но попал в беду. Умирал тихо и спокойно в ясный ноябрьский день, когда на дворе было бело от выпавшего накануне первого снега.
