Мартин Иден

Никогда еще он не встречал женщины, под влиянием которой становился бы лучше. Наоборот, женщины обычно превращали его в животное.

— Поздно! — сказал он. Он вспомнил слова Лиззи. — Я болен, но не телом, о, нет! Больна моя душа, мой мозг. Мне кажется, я потерял способность ценить что бы то ни было. Мне все стало безразлично

Что он будет делать дальше, этого он не знал. Он только сознавал, что в его жизни наступил перелом. Один период его жизни пришел к концу, и он округлял, заканчивал его, как рабочий заканчивает свою работу. Будущим он не интересовался. Все равно, рано или поздно он узнает, что ему уготовлено. Какова бы ни оказалась его судьба, ему было все равно. Все решительно казалось ему безразличным.

кругозор был ограничен и определялся кругозором окружающей ее среды, но ограниченный ум может подмечать ограниченность только у других. Поэтому она считала, что ее мировоззрение отличается необычайной широтой и что если они с Мартином не сходятся во взглядах, то лишь вследствие его ограниченности;

Она не могла уловить его мысли; хотя она и была бакалавром искусств, однако он перешел границы ее понимания. Впрочем, она этого не сознавала, считая, что виноват он, не умевший ясно выражаться.

Я болен, я очень болен! — с жестом отчаяния сказал он. — Насколько серьезно — этого я сам до сих пор не знал. Что-то исчезло из моей души. Жизни я никогда не боялся; но зато не ожидал, что пресыщусь ею

Теперь он знал, что на самом деле никогда не любил ее. Он любил другую, идеализированную им Рут, эфирное существо, созданное его воображением, яркую, светлую мечту, вдохновившую его на песни о любви. Настоящую же Рут, дитя своего класса, с умом, ограниченным рамками буржуазной психологии, — эту Рут он никогда не любил.

Сон давал ему забвение, и он каждый раз с сожалением пробуждался от него. Жизнь томила и раздражала его. А время тянулось нудно.

Все ваши усилия были направлены на то, чтобы и меня заставить бояться жизни. Вы хотели втиснуть меня в определенные рамки — в крохотную клетку, где все, что ценно в жизни, заменено чем-то призрачным, поддельным, вульгарным

Ему ничего не хотелось. Он ждал какого-нибудь внешнего толчка, какого-нибудь импульса, который мог бы снова привести в движение его словно остановившуюся жизнь; откуда мог явиться этот толчок, он не знал. А между тем он продолжал жить бесцельной, праздной и пустой жизнью