Заговор против человеческой расы: Замысел ужаса

Люди стремятся держать двери открытыми для любой малейшей возможности того, что наша жизнь не является ЗЛОВЕЩЕ БЕССМЫСЛЕННОЙ. Даже высокообразованные читатели не желают слышать о том, что их жизни являются просто эволюционной случайностью — и не более того — и этот смысл не тот, о смысле которого люди хотели бы думать.

наш уход из этого мира, при этом наш уход унесет с собой многое известное нам зло. Так зачем нам отсрочивать то, что могло бы стать самым единственно похвальным и мастерским росчерком нашего существования?

меланхолическая хандра и мрачные мысли есть вполне сносные гарниры существования

Паскаль писал о своих чувствах: „погруженного в вечность, которая была до меня и пребудет после, о ничтожности пространства, не только занимаемого, но и видимого мною, растворенного в безмерной бесконечности пространств, мне неведомых и не ведающих обо мне, я трепещу от страха… Меня ужасает вечное безмолвие этих бесконечных пространств!“

У Майндлендера роль оккультного мастера-кукловода играет не шопенгауэровская Воля-к-жизни, а Воля-к-смерти, и именно она дергает нас за ниточки, заставляя танцевать в спонтанных движениях, подобно куклам-марионеткам, закрученным в кильватерной струе божественного самоубийства.

В этом и состоит ключевой мотив пессимистического воображения, ясно сформулированный Шопенгауэром: за занавесью жизни скрывается что-то жуткое, способное погрузить наш мир в кошмар.

В этом и состоит ключевой мотив пессимистического воображения, ясно сформулированный Шопенгауэром: за занавесью жизни скрывается что-то жуткое, способное погрузить наш мир в кошмар.

Шопенгауэра описывают некую философскую сверхструктуру, в центре которой находится Воля, или Воля к жизни — слепая, глухая и немая сила, толкающая людей на путь их несчастий. Невзирая на то, что идейную систему Шопенгауэра, в отличии от систем любого другого систематического философа, было не так-то легко проглотить и усвоить, ни один разумный индивид не станет возражать, что всякое живое существо ведет себя в точном соответствии с данной философией в ничем не стесненном ее изложении. Заведенные пружиной некой силы — назовем ли ее Волей, или élan vital (жизненной силой), или anima mundi (мировой душой), психологическими или физиологическими процессами, природой, или чем угодно — организмы оказываются несомыми ею до тех пор, пока не изнашиваются до последнего предела.

в повести „Хребты Безумия“ (1936) американского писателя Г. П. Лавкрафта, один из персонажей упоминает „древние мифы“ о „Старцах, прилетевших с далекой звезды и шутки ради, а то и по ошибке, сотворивших здесь жизнь.“ Шопенгауэр, завершив свою личную мифологию о том, что все во Вселенной питается волей к жизни, переключился на здоровый пессимизм, представив жизнь как скопище мук.

Недвусмысленное „нет“ не может быть ни произнесено, ни реализовано. Последние слова Люцифера на небе были „Non serviam“ („Не служу!“), но никто не служил Всевышнему более деятельно, ибо Его шоу в облаках никогда не привлекло бы такого количества внимательной клиентуры, не сопровождайся это шоу важным аттракционом, устроенным дьяволом в виде ада на земле.