Исчезнувшая

Я не переживала о том. что будет дальше. Ничто не имело последствий. Я жила текущим моментом и чувствовала, как глупею, становлюсь ограниченнее. Но и счастливее.

Довольно-таки экстремально - обвинить мужа в убийстве, которого он не совершал. Я хочу, чтобы вы понимали, что я это понимаю. Все будут цокать языками и говорить: надо было ей просто уйти, собрать вещички и то, что осталось от ее достоинства. Идти вперед! На чужом несчастье счастья не построишь! И прочая чушь, которую несут бесхребетные дуры, выдавая собственную слабость за моральные принципы.

Через два месяца - через два месяца! - я вошел в спальню и застал Эми на телефоне. Она снова повторяла этот номер. Выдумала целую историю: якобы она ехала с двухлетним ребенком, а грузовик чуть не столкнул ее с дороги. Она похвасталась мне, что звонит уже в четвертый раз. Сказала, что даже специально изучила маршруты, по которым ездят грузовики этой компании, чтобы ее фальшивые аварийные ситуации выглядели правдоподобно. Она все продумала. Очень гордилась собой. Твердо решила сделать так, чтобы того водителя уволили.

Можете представить, каково это - открыть наконец свое истинное лицо супругу, самому близкому человеку, и осознать, что оно ему не по нраву? С этого-то и началась ненависть. Я много об этом думала и считаю, что с этого все и началось.

И вообще: Энди было двадцать три года. Наверняка мои слова, голос, даже фотографии были запечатлены на различных электронных носителях. Как-то раз я пролистал фото в ее телефоне, изнывая от ревности, собственничества и любопытства, и нашел множество снимков пары-тройки бывших бойфрендов, гордо улыбающихся в ее постели, и предположил, что однажды тоже вступлю в этот клуб - мне вроде как даже хотелось вступить в это клуб - и почему-то меня это не встревожило, хотя ничего не стоит разослать такие фото миллиону человек в секундном приступе мстительности.

Я был неправ. Просто скажи: я был неправ, извини, давай возьмем кровать. Пусть у тебя будет твоя старая уютная кровать в этом новом месте. Улыбнись мне, будь добр ко мне. Сегодня - будь добр ко мне.

Ник проносится мимо меня вверх или вниз, мельком бросает на меня хмурый взгляд, отрывисто спрашивает: "Ты в порядке?" и мчится дальше, не дожидаясь ответа, оставив меня с раскрытым ртом, как в мультфильме. Я не в порядке. Я буду в порядке, но сейчас я не в порядке.

Он обещал заботиться обо мне, и все же мне страшно. Мне кажется, что все идет не так, совсем не так, и что будет только хуже. Я не чувствую себя женой Ника. Я вообще не чувствую себя человеком: я - предмет, которую загружают и выгружают, как диван или часы с кукушкой. Я - вещь, которую можно выбросить на помойку, утопить в реке, если что. Я больше не чувствую себя настоящей. Мне кажется, что я могу исчезнуть.

Не знаю, можно ли нас еще назвать людьми - тех из нас, кто, как и большинство, вырос на телевидении, кино и вот теперь - на Интернете. Если нас предают, мы знаем, что сказать; если у нас умирает близкий человек, мы знаем, что сказать. Хотим ли мы сыграть роль крутого парня, или умника, или придурка, - мы знаем, что сказать. Все мы действуем по одному и тому же захватанному до дыр сценарию.
Очень трудно в наше время быть человеком, просто живым, нормальным человеком, а не собранием личностных черт, выбранным из бесконечного ряда характеров. И, если все мы играем роли, значит, нет такого понятия, как родство душ, потому что у нас и душ-то нет.

Это ведь элементарные правила совместного проживания. А Ник теперь палец о палец не хочет ударить, и мне приходится его пилить, и меня это бесит. Ты делаешь из меня то, чем я никогда не была и не хочу быть, зануду, потому что не выполняешь даже самые простые обязанности. Не надо, так нельзя!