Там, где цветет полынь

Я – полынь-трава,

Горечь на губах,

Горечь на словах,

Я – полынь-трава.

Уля уже поднялась на ноги, когда по дорожке, ведущей к зданию, проехал уазик с красным крестом на боку. Распахнулась задняя дверь, двое крепких мужчин вытащили наружу упирающегося парня. Тот извивался, дергался и сучил ногами. Все лицо его занимали бешеные глаза с лопнувшими капиллярами. Пока санитары тащили его внутрь, он молчал, но, стоило двери распахнуться, парень раскрыл рот и принялся орать, отталкивая от себя руки, которые равнодушно тащили его внутрь.

– Я. Вижу. Чужую. Смерть.

«Москва. Психоневрологический диспансер».

Ты не будешь здесь жить.

Лучше бы это ты умерла… – сказала мама

Из разбитой головы уже натекло крови.

Я – полынь-трава,

Горечь на губах,

Горечь на словах,

Я – полынь-трава.

отмахивалась. – И в кого тогда? – беззвучно продолжала Уля, уверенная, что этот вопрос точно останется без ответа.

Уля смотрела на маму с привычной досадой. Она никогда не набирала вес. Даже беременная сыном, оставалась тоненькой, хрупкой и юной.
– Почему я не в тебя? – спрашивала Уля, а мама только отма