Двоедушник

— А он бы увидел ее другой, — усмехнулась в темноте мама. — Не как я. Да потому, милая, что двоим мозги запудрить сложно, отца стихами и томным взглядом не возьмешь... Боялась, что он разглядит ее колдовство, а через него и я. А я без этого общения уже и не могла. Привязалась к ней очень.

В призраков верят недалекие люди.

В твоем голосе сквозит лютая тоска по жизни.

Она выглядела как тень, отброшенная тенью.

— Выбирай фильм.

— Нет, ты выбирай. Я боюсь, что выберу, а ты назовешь его дичью.

Боль пахнет полынью и кофе. У нее серые глаза.

Теперь Ника знала это точно.

Все наши вещи пропитаны сыростью. Мне кажется, плесень уже покрывает меня изнутри.

— Жить… Ты знаешь, я иногда думаю, что никакого смысла нет. Разве что просыпаться по утрам. Готовить еду. Спускаться в метро. Читать книги, любить Дэвида Линча, завести собаку. И быть с кем-то рядом, потому что тогда не так страшно.

В глубине моих стен распадаются провода. Я буду ждать много дней, прежде чем придут люди. Они будут искать здесь мертвых детей, но найдут только мертвый дом. Они станут говорить и дымить в потолок. А потом уйдут, затоптав окурки в паркет.

Я бережно впитаю крошечный огонек. Впущу его в себя и буду выдыхать твое имя из впалой деревянной груди до тех пор, пока пламя не сожрет бумагу и щепки. И тогда я закричу искрами

Впрочем, Ксюша все равно на нее не смотрела и продолжала улыбаться этой странной блуждающей улыбкой, которая то ли есть, то ли нет.